Илья Демуцкий: Многие думают, что все композиторы уже умерли, но это не так

Премьера спектакля "В гостях у предков" – уравнение с двумя неизвестными. Первая пьеса знаменитого писателя Меира Шалева* специально для театра Гешер. Музыку пишет композитор Илья Демуцкий, и это его первая работа в Израиле.  И если Меира Шалева, которого называют еврейским Маркесом и чьи книги переведены на 20 языков, мы хорошо знаем, то Илья Демуцкий – новое имя в израильском культурном пространстве.

*Интервью состоялось до кончины Меира Шалева

– Приобрести билеты на спектакль "В гостях у предков"

Знакомьтесь:

Илья Демуцкий. 40 лет, родился в Санкт-Петербурге. 

"Лучший композитор Европы – 2016" по версии Европейской киноакадемии

Лауреат премии "Золотая маска"

Лауреат престижных международных конкурсов. 

Илья, почему Гешер пригласил именно вас?

Это заслуга моего продюсера, который решил, что моя музыка должна звучать и в Израиле. Ему удалось организовать несколько проектов. Для меня это своего рода возвращение в драматический театр. Особенно интересно возвращаться, учитывая, что пьеса на иврите, на котором я не говорю. Поэтому большое значение для меня имела музыкальность языка. 

Сложно писать музыку к спектаклю, поставленном на языке, которого совсем не знаешь? 

Драматический театр – это слово. Я сейчас приехал на несколько дней в Тель-Авив, чтобы присутствовать на репетициях, не только на музыкальных, посмотреть, как взаимодействуют слова, жесты, эмоции. Пусть даже не всегда понимая, что конкретно в этой сцене происходит. 

Музыка для драматического спектакля – для чего она?

Музыка в драматическом спектакле – вещь прикладная, по сравнению с оперой или балетом, жанрах, в которых я в последнее время работаю. Разумеется, это не масштаб симфонического оркестра. Я должен думать о конкретных исполнителях, подстраиваться под их возможности. Более того, в драматическом театре мы можем использовать предварительно записанный материал, обращаться к саунд-дизайну. Часть музыки невозможно зафиксировать нотами, она исполняется способами, которых не существует в природе, синтезируется. Мы находим другой метод работы со звуком, то есть я беру на себя работу саунд-дизайнера, это отдельная профессия. 

Вы пишете для спектакля "В гостях у предков" настоящую современную музыку. 

Да, это для меня эксперимент, но театр всегда эксперимент. 

Вам понравилась пьеса Меира Шалева? 

Я сначала не во всем разобрался, потому что она об исключительно понятном и дорогом для Израиля. Пришлось погрузиться и многое для себя открыть. Мне было интересно – это живо, современно и в то же время затрагивает темы планетарного масштаба, которые всех касаются. Я все еще открываю для себя что-то новое. 

Театр Гешер представляет спектакль как сатирический. Отражается ли это в музыке? 

Конечно. Сатирическое звучание отражается в темах и лейтмотивах, но я очень люблю работать на контрасте. Мне важно, чтобы музыка была "серьезнее", чем материал. Тогда сатира работает острее. 

Илья, откуда сейчас берутся молодые композиторы? Драматурги или режиссеры понятно. Но мое личное ощущение, что композитор – это портрет строгого мужчины в напудренном парике на стене класса в музыкальной школе… 

Да, многие думают, что все композиторы уже умерли… Хочу вас обрадовать, это не так. Они продолжают выпускаться в консерваториях по всему миру. В принципе наша профессия востребована. Однако мы менее раскручены. Я, например, не люблю появляться на публике…

Илья, не скромничайте! Лично вы достаточно медийная фигура. Пара крепких скандалов на вашем счету есть…

Это правда…

К скандалам мы вернемся. Вы начинали как хоровой дирижер, поэтому у вас особая любовь к хорам. Музучилище, консерватория – дирижер хора, и вдруг вас потянуло в композицию. Что случилось? 


Не вдруг. Я сочиняю музыку и даю концерты как композитор с шести лет. 

С шести?! Я не ослышалась? 

Нет, я концертировал с шести лет. Обучаясь в училище и консерватории как хормейстер, я параллельно занимался композицией. Так получилось, что после окончания консерватории я получил грант и уехал в Сан-Франциско именно как композитор.

Консерватория Сан-Франциско отличалась от петербургской?

Там другой подход: получаешь знания сам, в отличие от нашего, когда тебя заставляют учиться. Если ты не настроен брать знания самостоятельно, то долго не продержишься. Это были насыщенные годы самообразования. Я сосредоточился на том материале, которого мне не хватало, и очень много писал. 

Вы провели два года в консерватории Сан-Франциско. Что вам это дало?

Я наработал портфолио. Написал огромное количество музыки, в том числе симфонической, приобрел опыт работы с живым оркестром, который требует бесконечной практики. Этого, к сожалению, почти не было в Петербурге, даже на композиторском факультете. Я не знаю, как там обстоят дела сейчас, но раньше это было очень минимально. 

Композиторам не хватало музыкантов? 

Когда я учился, студентам-композиторам давали чуть ли не 20 минут работы с оркестром. Сами понимаете, что это такое… Композитору нужна постоянная практика, он должен понимать, что работает, а что нет. Накопив в Сан-Франциско портфолио, я вернулся в Санкт-Петербург. Но я, естественно, никому не был нужен. Поэтому устроился в концертный хор дирижером.

И продолжали писать музыку? 

Конечно. Я искал работу как композитор, прежде всего в кино. В филармонии не обращался – не приду же я и не скажу: вот я такой, Вася Пупкин, возьмите мою партитуру. Меня бы даже на порог не пустили. Мне хотелось писать для кино, и я начинал в кинодокументалистике. На меня обратил внимание режиссер Сергей Мирошниченко, он нашел меня в интернете, и я писал музыку для его фильмов.

Работа в документальном кино имеет свои особенности? 

Все зависит не от жанра – художественное, документальное – а от авторского подхода. Для меня работа с Мирошниченко была интересным, иногда очень непростым опытом. Сергей Валентинович абсолютный перфекционист, это тяжело, но ни за одну из своих работ мне не стыдно, я ими горжусь. 

Как вы познакомились с Кириллом Серебренниковым? 

Я писал симфоническую музыку и участвовал во многих конкурсах. Суть была не в том, чтобы получить премию, а чтобы тебя сыграл симфонический оркестр. Так получилось, что какая-то музыка была выложена в интернете и она привлекла Серебренникова. Он услышал произведение, посвященное Чайковскому. Это был 2013 год, и он уже тогда хотел снять фильм о Чайковском. Еще сыграло роль то, что композиторов-симфонистов моего поколения совсем мало. У нас есть много композиторов, которые пишут музыку для разных составов, а симфоническую практически нет. Видимо, это и привлекло Серебренникова. Он мне написал в фейсбуке "Илья, давайте делать балет". 

Ух ты! Какой это был балет?

"Герой нашего времени". Пришлось взять книжечку, вспомнить Лермонтова, которого я не перечитывал с восьмого класса. Мне стало интересно, как можно перенести это в балет Большого театра. Я согласился. 

То есть Серебренников вас привел не только в большой балет, но и в Большой? 

Да, у них к тому времени уже были хореограф и режиссер – Серебренников. Не было музыки.

Как в Большом театре отнеслись к тому, что к ним пришел совершенно незнакомый композитор? 

Я сам удивился, что они были настолько открыты к новым лицам. Вернусь к своему портфолио – его качество давало понять, что я обладаю достаточными профессиональными навыками. Балет получился.

И вы за него получили престижную премию – "Золотую маску"…

Это был 2015 год, когда на сцену начал возвращаться полноформатный балет. Полномасштабная постановка, с огромным числом участников, большим оркестром, оперными солистами. Синтетическое, прорывное, мне кажется, зрелище. 

Потом был большой балет "Нуриев" и скандал…

Честно говоря, я до сих пор не знаю его причину. Какие-то фотографии, обнаженка – ничего вначале не было. Это подтвердит любой, кто видел, как мы репетировали. Генеральный прогон зафиксирован, там не было ничего предосудительного. Так что не знаю. Было заявлено, что балет не готов, и его сняли. Я с этим не согласен, балет получился. Допускаю, что испугало новаторство, которое было в "Нуриеве". Очень много текста, что для балета, согласитесь, нетипично. Через полгода его выпустили на сцену, и какое-то время он просуществовал. 

Еще один скандал – с вашей монооперой "Последнее слово подсудимой". Вы получили за нее главный приз престижного международного конкурса в Болонье. 

Это было раньше, в 2012-м. На меня произвел огромное впечатление приговор суда, вынесенный Pussy Riot, и я почувствовал, что должен высказаться по этому поводу. А высказываться я могу только музыкой. Мария Алехина произнесла замечательную, сильную речь. Ее невероятные эмоции, дикость самого процесса… это сильно на меня повлияло. Именно тогда я начал интересоваться происходящим за пределами моих партитур. 

Раньше вы не замечали?

Мне было не до этого, я жил в своем мире, в творчестве. Но действительность вторглась в мою жизнь, и я начал на это реагировать. И был скандал, да.

Вернемся к дню сегодняшнему. Вы сказали, что участвуете в Израиле в нескольких проектах. Что вы делаете, кроме музыки к спектаклю в Гешере?

Уже в июле состоится симфонический концерт, в котором прозвучат несколько сюит из моих балетов. Исполнители – симфонический оркестр из Раананы. Процесс идет вовсю, мы составляем программу. Я предвкушаю встречу с израильскими слушателями, которые впервые услышат мою музыку.

Вы приедете на премьеру "В гостях у предков"? 

Разумеется. Сейчас мы плотно работам с актерами, что-то пробуем, что-то ищем. Лепка спектакля продолжается, и она не закончится до премьеры. Конечно, я приеду, чтобы увидеть, что у нас получилось. Я очень рад, что сделал эту работу, которая появилась спонтанно. Впрочем, сейчас все спонтанно. Но проект завертелся, пошел так, как надо, и я уверен, что спектакль будет замечательным. 

Римма Осипенко




По материалам PR-агентства