La Stampa: "Днем я лечу палестинцев, ночью я их убиваю"
Корреспондент
В бумажнике, вместе фотографией детей, доктор Юваль хранит фото 5-летней палестинской девочки Риммы Мозы. Он спас ей жизнь 9 месяцев назад, у нее были очень серьезные проблемы с сердцем: ее мама Суда оставила ему это фото на память с надписью на арабском – "шукран" ("спасибо"). В педиатрическом госпитале Холона, где доктор работает днем, его зовут "ангелом Газы": он вылечил десятки маленьких пациентов из Бейт-Хануна, Рафиаха, лагеря беженцев Джабалия. Для своих коллег-резервистов майор Юваль – это "ужас палестинцев": он пилот, специализирующийся на "точечных ликвидациях", которыми с начала "второй интифады" Израиль отвечает на теракты ХАМАС и "Исламского джихада". С конца 2000 года он совершил, по меньшей мере, 15 таких убийств.
40 лет, трое детей, вымышленное имя по соображениям безопасности... Юваль – двуликий образ нации на заре ее первых 60 лет жизни и войны. Утром он надевает белую рубашку и проверяет температуру у своих маленьких пациентов, а ночью запускает ракеты в форме офицера ВВС. "Это не противоречие, – отмечает физик Сион Хури, один из руководителей Юваля. – Даже в Библии говорится, что есть время убивать, а есть время лечить". И так происходит, что порой черное и белое налагаются друг на друга: "Это сегодняшний день, это мы, это наша история израильтян".
Одна великая история – и миллион маленьких историй. Как история Юваля, выросшего на ферме на севере сектора Газа, где после школы он вместе с отцом работал на тракторе, собирал апельсины вместе с палестинскими крестьянами. "Наши отношения не всегда были такими тяжкими, как сегодня, – вспоминает он. – В час обеда мы все делали перерыв, я приносил хлеб и сыр, они – термосы с арабским кофе". Друзья? Вероятно, нет. Естественно, знакомые, в том смысле, что мы знали имена друг друга: "Кажется, прошел целый век".
Не прошло и четверти века. Когда родился первый сын, Юваль подумал, что по крайней мере ему не придется носить военную форму. Шел 1990 год, был канун подписания соглашений в Осло, горизонт казался лучезарным. Это оказалось ошибкой: "В 2000 году началась вторая интифада, камикадзе на дискотеках и в кафе, мы внезапно проснулись". Премьер Барак вновь ввел практику "точечных ликвидаций", и Юваль вернулся на борт вертолета-наводчика, будучи резервистом.
"Доктор Джекилл и мистер Хайд", – шутит Эфрат, невеста Михаэля, одного из двух его братьев, так же, как и он, пилотов. Ори, старший брат, пилотирует самолет-разведчик. Михаэль летает на F-16, на котором он неоднократно пытался ликвидировать лидера "Хизбаллы" Хасана Насраллу. Беседа превращается в курс терапии, говорит Юваль: "С Майком и Ори мы говорим чаще всего об упущенной цели, неудачи помогают нам не оказаться раздавленными успехами". Конечно же, признает он, полеты Михаэля на высоте 20 тысяч футов менее "проблематичны": "Если ты целишься в бегущего человека, то в него труднее попасть. Видишь видео, видишь белую вспышку, и он перестает двигаться. Это очень тяжело, единственный шанс – не думать в этот момент о его матери".
Он их потом встречает в госпитале, в Холоне, под флагами со звездой Давида. Палестинки – мамы, жены, сестры, ожидающие завершения проводимых им операций – приветствуют его как "спасителя своих детей". Доктор Юваль – тот же человек, который ночью нарушает сон враждебным рокотом своего вертолета.
В 2003 году группа пилотов направила письмо премьер-министру Шарону, протестуя против "целевых убийств" и "циничного использования формы". Юваль назвал их "недостойными прощения". Он, на земле возвращая жизнь безнадежным палестинским детям, прерывает ее с неба нажатием на кнопку: "Это ужасно, но я знаю, что таким образом я спасаю многих других людей". Об этом знает и его жена Тамар, которая переживает страхи и волнения в квартире на военной базе в Палмахим. Об этом знают его сыновья, которые каждый день видят его выходящим из дома в белой рубашке и возвращающимся в военной форме. Самый старший, Имри, скоро пойдет служить в армию, в его мыслях – его страна, в бумажнике – фото отца.
